После беседы с Кравцовой, Юлиана не могла не дать себе расслабиться. Подпольное казино, карты, деньги, немного вина под настроение... И настроение появилось, где-то к утру. Пришлось в срочном порядке приводить себя в порядок и лететь на Лубянку.
"Какого я товарищу Великому Начальству с утреца да пораньше нужна? - недовольно размышляла женщина, направляясь к директорскому кабинету, - не иначе, увольнять будет. Но лучше бы в звании повысили, давненько жду".
Привычно подтянутая и невозмутимая, она постучалась в дверь и заглянула:
- Разрешите?

- Так точно, - Юлиана слегка улыбнувшись просочилась в кабинет. Опыт подсказывал - чем дальше от начальства, тем плодотворнее работа. А работа в ФСБ - и подавно. Садиться женщина не спешила, ожидая разрешения. Уж слишком еще не начавшийся разговор носил армейский характер. И вправду, по званию-фамилии Юлиана представлялась только сама и только по рабочим вопросам, уж больно коробила эта безликость и строгость.
- По вашему приказанию прибыла, - майор только сейчас заметила, что из кармана атласного пиджака торчит колода. "Тьфу, черт, - мыслено выругалась она, не решаясь затолкать предмет поглубже, чтоб не привлечь внимания генерала, - авось не заметит".

- Да, - немного рассеянно ответила женщина, присаживаясь. "Все-таки не заметил, пронесло" - подумала она с облегчением. Надо же было замечательно ликвидировать последствия ночного кутежа, и упустить такую мелкую деталь! - у нас в семье все служили на благо Родины, вот и я... - женщина осеклась, не договорив. Жгучее беспокойство по непонятным причинам не покидало майорскую голову. Решившись пойти ва-банк, она несколько резковато поинтересовалась:
- Вы ведь не о родных сообщать позвали, не так ли, товарищ генерал?

Юлиана бегло пробежала глазами по документам. Протоколы допросов, свидетельские показания... Перед глазами зарябило от сухих, официальных формулировок. Она откинулась на спинку и прикрыла глаза - ни к чему строить из себя железную леди, когда можно поступить намного проще.
- Что же, я ждала этого. Рано или поздно так и должно было случиться, - женщина достала из кармана пачку "Парламента", но, повертев в руках, спрятала. Слишком нагло было спрашивать разрешения закурить. - Каждый работал, как умеет. Что мне грозит?
Пояснять генералу простое понятие "перевербовка" Миленская не собиралась, равно как и оправдываться. Если хочет - догадается сам.

- А давайте меня сразу на зону, - Миленская недобро улыбнулась, пытаясь скрыть внутреннее напряжение. Слишком сильными были обида, злость и раздражение. Но пока она владела собой и еще помнила о тонком искусстве подмены действительного на желаемое. - Чего церемониться с сотрудником... Вернее, с сотрудницей - напрягает, не так ли? Я не желаю оправдываться, не собираюсь бегать по архивам и кабинетам, собирая дела, благополучно раскрытые благодаря этим компрометирующим связям. Вы прекрасно понимаете, что ради крупной рыбы приходится выбрасывать в реку пойманную плотву, - тут ей начало казаться, что вдохновенная речь вышла слишком резкой и патетичной. Сникший вид, взгляд в пол, почти неслышное: - Простите.

- Все, что я делаю, я делаю во имя работы, - дерзкий взгляд глаза в глаза должен был помочь скрыть пару эпизодов. Но в чем-то Миленская не обманывала: она никогда ничего не делала для себя. Иногда в ней просыпалась человечность и она могла отпустить... Нет, заставить работать на себя. - Можете быть спокойны, для меня понятия чести и долга превыше всего. К тому же... А прокурорские псы не оборзели, копать на сотрудников?

- Ага, проверяют одних сотрудников, а шишки все равно на мою седую голову? - невесело поинтересовалась Миленская, наблюдая за начальником. - Терпеть не могу, когда мелочь под ногами путается. Хотя, что греха таить, сама по молодости лезла куда не надо.
"Еще немного и я начну жаловаться на жизнь и плакать в генеральскую жилетку, - женщина подозревала, что начинает потихоньку переигрывать, - хорошо, если пожалеет и утешит. А если нет?"
- Я была неправа, не указывая в отчетах абсолютно всего. Мне кажется, не всем сотрудникам, имеющим доступ к подобной документации, можно доверять. Это моя паранойя. Больше мне добавить нечего.

- Подождите секундочку, - спокойно попросила женщина, доставая из портфеля ручку и листок. Что-то, а сидеть "на крючке" она не собиралась, сама мысль о том, что ее оставили "до первого звоночка" вызывала приступ тошноты. Закончив строчить рапорт, снабженный самыми нелестными для начальствами причинами ухода, Юлиана протянула его генералу: - подпишите, пожалуйста. К моему большому сожалению, я не считаю, что заслужила подобное отношение к себе. Почти всю жизнь проработать без отпусков, намеков на личную жизнь и прочих элементов нормального существования... Спасибо, мне вторые шансы и испытательные сроки ни к чему.

- Мне неприятен сам факт, что подобные меры могут быть применены ко мне, - Миленская невозмутимо принялась за сочинение нового рапорта, на сей раз - менее официального и более едкого. Отчаяние - единственная эмоция, которую она сейчас испытывала. Она не могла допустить, чтоб кто-либо копался в ее делах, уличал, подозревал, контролировал... Слишком многое было положено на алтарь самостоятельности, чтоб просто так сдаться. - Я так понимаю, вас личное мнение, равно как и психическое здоровье сотрудников не интересует?
Дописав рапорт, она с остервенением швырнула ручку в портфель и отвернулась. Самообладание, самоконтроль, блеф... Сейчас все это было ни к чему, настоящее слишком подходило к ситуации. "Вот бы раньше догадаться познакомиться поближе, может и знала бы, как надавить... Просчиталась, старею".

- Желаете подработать психологом? - едко поинтересовалась Юлиана, вновь вертя в руках сигареты. Желание курить становилось все более невыносимым, и она надеялась, что генерал обратит внимание на ее ужимки и позволит... Впрочем, вряд ли. - Я таких рапортов еще сотню наваять могу, а когда надоест просто перестану работать. И вам придется выгнать вышедшего из повиновения, не так ли?
Она прервалась, раздумывая, как поступить дальше. За пределами ФСБ жизни для нее не существовало.
- Что ж, слушайте исповедь. Меня всю жизнь готовили к работе в... Тогда еще КГБ, никто не думал, что страна развалится. Подозреваю, что вам известно, каким образом я попала сюда из милиции. Сказать по правде, я не раз пожалела, что тогда не настояла на своем выборе. Честных, по настоящему, коллег практически нет, доверять людям отучили напрочь. Мне почти сорок, а у меня ничего не было, кроме учебы и работы. И, если уже и на этой работе я не считаюсь достойной доверия, грош цена такой жизни.

- Спасибо... - Миленская достала сигарету и прикурила. Слишком быстро и нервно, что даже для нее казалось смешным. Через пару затяжек ей удалось успокоиться. - Изменить? Возраст не тот, кому я нужна уже? Да и круг общения... Преступники и чекисты. И те, и другие могут попытаться использовать в своих целях. Не имею права. Пыталась завести собачку когда-то - застрелили. Больше не рискую заводить кого-нибудь.
Ей стало неловко - вот так, просто, после многолетней игры раскрывать карты и изливать душу. Неприятное ощущение слабости и уязвимости легконько царапнуло душу и скрылось - блондинке показалось, что генерал должен ее понять. И зарыть в землю эти чертовы документы, заодно.

- А как же... - женщина кивком указала на бумаги, все еще лежавшие на столе генерала. Несмотря на проявленную слабость, она ничего не забыла. И уж оставлять на себя компромат никак не собиралась. - Я буду работать. Если этих документов не станет. В противном случае придется искать тысячу способов вылететь из органов, - она окончательно вернулась в привычную маску невозмутимой рассчетливой заразы. - Надеюсь, после услышанного вы понимаете, что задумав уйти, я не остановлюсь.

- Подумайте о моем рапорте, - Юлиана поднялась, - зная, что на меня лежит бог весть что, я дела заброшу к чертям. Спасибо, что выслушали, товарищ генерал.
С этими словами она вышла из кабинета, подозревая, что вместо рабочего кабинета возвращается в то же самое казино - догуливать. Спать спокойно она больше не сможет, а если рапорт не подпишут... Что ж, Миленскую всегда подмывало сменить сторону - хотя, какая в картах может быть сторона? - и она сделает это с большим удовольствием.
"Мы с вами еще сыграем, Хмуров, и не одну партейку".

Павел кивнул Наташе.
- Я вас познакомлю, - прошептал полковник жене, прежде чем постучал в дверь.
- Олег Евгеньевич, можно?